Прежде всего, среди народов, населяющих ГБАО, доминирует такое понятие, как «авлод». Таджикский толковый словарь определяет понятие «авлод», как сообщество кровных родственников, которое занимает особое место в традиционном таджикском
обществе как социальный институт. При этом авлод, как социальный институт, остался таковым именно в ГБАО, в других регионах уже нет такой сильной зависимости от этой оставшейся в наследство от родового-общинного строя формы родового союза людей.
Граф Алексей Алексеевич Бобринский в своей работе «Горцы верховьев Пянджа (ваханцы и ишкашимцы). Очерки быта по путевым заметкам гр. А.А.Бобринского» писал, что «среди горцев заметили мы какое-то инстинктивное сознание об общих узах не то родства, не то культуры, связывающих их всех воедино». Эти слова графа относятся как раз к понятию «авлод». Вот еще его строки, характеризующие это понятие: «Замкнутая жизнь по отдельным долинам и ущельям, зимою же часто по отдельным кишлакам, тесно привязала горца к родным местам, развила в нем горячую любовь к своим горам, к родному кишлаку, к семье».
Именно в авлоде формируют личности всех её молодых членов, говоря юному поколению, что «авлод – это все, и его единство незыблемо. Ты умри, но встань рядом с другими членами авлода, если им требуется помощь. И не важно, имеются ли в этом случае проблемы с законом – ты сначала встань рядом, а потом уже разбирайся, виноват он был или нет».
«Без авлода ты на Памире никто, – говорят жители ГБАО. – Никто не придет тебе на помощь, если тебя обидят при разделе земли или решении других социальных вопросов, либо, если ты вдруг пострадаешь от рук преступников, которых на Памире хватает, как и в любом другом регионе».
Это первое, что нужно знать о населении Памира, об их обычаях и традициях. И этим косвенно объясняется то скопление людей, которые выходят на протесты после любого конфликта интересов одного из членов их авлода с властями.
Второе, население Памира до революции долгое время находилось под гнётом афганского эмира с одной стороны, и бухарского эмира – с другой. Это были тяжёлые годы экономических лишений, духовных унижений и невероятных зверств со стороны угнетателей. «Повод был прост: афганцы исповедовали суннизм и не считали памирцев правоверными мусульманами, - писал подполковник русской армии Громбчевский. – Казни проводились ежедневно, выжигались кишлаки, девушки и красивые женщины были частью отправлены к афганскому эмиру, частью же отданы афганским воинам в жёны и наложницы, в Шугнане набрали 600 мальчиков возрасте семи-семнадцати лет в качестве заложников». Практически тоже самое докладывал в своих записках о действиях бухарских нукеров и секретарь Российского политического агентства в Бухаре А. Черкасов: «Бухарцы нисколько не желали считаться с правами горцев и очень скоро в Шугнане, Рушане и Вахане начали силою отнимать у памирцев приглянувшихся им девушек, женщин и мальчиков. Возбуждая против себя ненависть населения своим отношением к их религии, бухарские чиновники внушают в то же время памирцам отвращение к себе своею склонностью к разврату и противоестественным порокам».
Все это, вместе с религиозными аспектами, привело к тому, что среди местных жителей, которые сами себя называют «памирцами», считалось абсолютно невозможным и даже предательством своего авлода и всей памирской общины – выдать девушку за суннита, и тем более родом из низинных областей Таджикистана.
В связи с этим очень примечательны слова Наджибы Усмановой, матери Манижы Сангин, которые она сказала в интервью CABAR.asia: «Я много общалась с кыргызскими женщинами и чувствовала, что в них есть страх мужчин своей национальности. И тут я узнала о том, что если женщина едет работать, например, в Москву и вдруг встречается там с человеком другой национальности, ее подвергают насилию в отместку, могут изнасиловать. Для меня это был шок. И теперь я понимаю, почему есть зажатость и закрытость женщин из Кыргызстана – страх, что любая информация может дойти до земляков, и ее будут линчевать. Это страшно».
Такая же ситуация и на Памире: если какая-нибудь местная девушка откликнется на ухаживания какого-нибудь приезжего из других регионов Таджикистана - таджика, то от местных «братков» достанется и этой девушке, и этому парню.
Поэтому с самого начала ситуация с так называемым захватом заложника в Рошткалинском районе была ясна: девушке нужно было заменить паспорт на другие имя и фамилию, чтобы снова выехать в Россию, и она обратилась за помощью к своему земляку, милиционеру из своего же кишлака Тавдем по имени Хабиб Махмадов. Тот порекомендовал ей обратиться за помощью к помощнику прокурора Рошткалинского района Абдусалому Абирзода.
Судя по видео, выложенному «гордыми рошткалинцами» и словам бывшего председателя ГБАО Ёдгора Файзова, не было никакого харассмента или сексуального домогательства. Ёдгор Файзов очень уважаемая в Горном Бадахшане личность, его нельзя обвинить в предвзятом отношении к своим же землякам. Поэтому прочитаем то, что он говорит по этому поводу. Файзов сказал, что Абирзода позвонил Шоназаровой (потерпевшей) и предложил: «Давай встретимся и решим вопрос по твоему паспорту». «Когда эта новость дошла до молодёжи района, все знают, что произошло дальше», — говорит Файзов.
Зиёбеков с сотоварищами насильно вывел помощника прокурора Рошткалинского района из здания местной администрации и вывез его в кишлак Тавдем, в течение восьми часов подвергая его избиению и пыткам и заставив в конце под видеозапись (это сейчас стало модным явлением) принести извинения всему населению Памира.
Вот что сказал по этому поводу Ёдгор Файзов, укоряя тех, кто взял в заложники помощника прокурора: «Я сказал, что они поступили мерзко и допустили ошибку. Это отрицательно сказалось на жизни и репутации ГБАО. Представьте себе молодого человека из Бадахшана, которому сделают то же самое в другой части Таджикистана. По правде говоря, если судить по тому, что из-за одного телефонного разговора унижается честь и достоинство человека, то это не поддается никакой логике», — сказал тогда Файзов.
Третье, во времена Советского Союза в Таджикистане в ходу была такая присказка: «Ленинабад правит, Курган пашет, Каратегин торгует, Куляб охраняет, Памир танцует». И эта ситуация сохранялась вплоть до 1989 года, когда Министром внутренних дел по приказу Министра внутренних дел СССР был назначен Мамадаёз Навджуванов. Это в корне изменило ситуацию и вызвало недовольство среди кланов, управлявших союзной республикой, а затем «масла в огонь» подлил Давлат Худоназаров, который осенью 1991 года при поддержке Демократической партии Таджикистана, Партии исламского возрождения, Национально-демократического движения «Растохез» и мусульманского духовенства был выдвинут кандидатом на первых в истории Таджикистана выборах Президента.
Тогда Худоназаров проиграл, но к этому времени уже была создана региональная организация «Лаъли Бадахшон», ставшая республиканской и объединившая к началу гражданской войны многих представителей населения Памира. В апреле 1992 года депутаты областного совета объявили о создании на месте ГБАО Автономной Республики Бадахшан, а «Лаъли Бадахшон» вступил в гражданскую войну на стороне Объединенной таджикской оппозиции (ОТО). Но если так называемые «вовчики», в основном, действовали в Курган-Тюбе и окрестностях столицы, то боевики «Лаъли Бадахшон» орудовали в самом Душанбе, оставив после своего ухода нехорошие воспоминания у жителей столицы.
Дальнейшие боевые действия привели к тому, что все этнические памирцы уехали большей частью в ГБАО, и, начиная с января 1993 года, автономная область оказалась в блокаде: единственная тогда дорога из центра в Бадахшан была перекрыта формированиями ОТО и, начиная от так называемого 9-го километра, до самого Рушана вся эта территория была зоной боевых действий. Свободно чувствовали себя представители ОТО и в Хороге, Рушане и Шугнане, которые контролировали так называемые силы самообороны Памира. Практически до 1998 года область была «отрезана» от страны, и там руководили всем теперь не «пиры», как это было заведено столетиями, а главари вооруженных группировок, сформированных по принципу «авлода». Да и сейчас, по словам представительницы НПО Фаросатмо Гаюровой, которые прозвучали во время одного из семинаров Министерства внутренних дел по вопросам взаимодействия милиции и гражданского общества, вся молодежь города Хорога находится под влиянием и под крылом организованной преступности. Ещё более ясно выразился тогда член Общественного совета при УМВД ГБАО Фаромуз Эргашев: «Работать в милиции для молодёжи Хорога – позорно».
После распада СССР и начала гражданской войны в Таджикистане контрабанда наркотиков в ГБАО стала совершенно неконтролируемой, и присутствие российских войск на таджикско-афганской границе положения не изменило. В условиях, когда транспортное сообщение с центральной частью страны было полностью перерезано, при полном отсутствии промышленности и современного сельского хозяйства, контрабанда наркотиков стала единственным источником существования. Главарю местной наркомафии Абдуламону Аёмбекову, известному под кличкой Леша-горбун, в Хороге был установлен памятник. И он, и его отец, а также несколько его братьев преследовались по уголовным статьям ещё в Таджикской ССР. Говорят, что в Хороге была такая шутка: «Никак Аёмбековы встретиться не могут, то один в тюрьме, то другой».
Сам Хорог и все близлежащие районы поделены между кланами-группировками Мамадбокира Мамадбокирова, Толиба Аёмбекова, Мунаввара Шамбиева, Хурсанда Мазорова, Имомназара Шоиширинова, Матлаба Бекназарова, Ниёзшо Гулобова, Рахмонбека Махмадова, Шахбозбека Мухамадаслама и др., основным источником дохода которых является незаконный оборот наркотиков, оружия, драгоценных камней и металлов.
После того, как в октябре 2018 года все эти лидеры организованных преступных группировок (ОПГ) «покаялись» в совершении целого ряда преступлений, начиная от создания преступного сообщества и заканчивая призывами и вербовкой молодёжи в целях организации массовых беспорядков, захвата зданий и госучреждений, правоохранительные органы изъяли у членов преступных групп и населения более двух тысяч единиц огнестрельного оружия, в том числе даже один ПЗРК и 10 единиц 82-миллимитровых минометов.
Но, несмотря на то, что все эти «неформальные лидеры» подписали предупредительные протоколы и взяли на себя обязательства по отказу от организации преступных группировок, незаконных действий, направленных против безопасности государства и общества, организации «сходок» и незаконных митингов, призыва молодёжи к массовым беспорядкам и захвату государственных объектов, уничтожения госсобственности, оскорбления представителей власти, вмешательства в гражданские и хозяйственные дела населения, незаконного оборота наркотиков, торговли оружием и хулиганства, они продолжают свою преступную деятельность.
Только за прошедшее время после событий 2018 года в области было совершено 100 противоправных действий против сотрудников правоохранительных органов, таких как применение насилия или угроза его применения, воспрепятствование законной деятельности сотрудников милиции, нанесение телесных повреждений при исполнении сотрудниками своих служебных обязанностей.
Выявлено 200 наркопреступлений, из незаконного оборота изъято свыше 2-х с половиной тонн наркотиков. Из 90 членов транснациональных ОПГ из числа граждан Афганистана, Кыргызстана и Таджикистана, задержанных за контрабанду наркотиков на территории области, 82 являлись уроженцами ГБАО. На учете как наркозависимые стоят 3700 жителей региона, больные СПИДом составляют 700 человек. За последние пять лет от передозировки в области скончалось более 500 человек. По имеющейся информации, за долги перед наркомафией 15 местных девушек было передано в руки афганских наркокотрабандистов.
Члены ОПГ причастны и к незаконному обороту драгоценных металлов. За последние три года выявлено 14 преступлений, в ходе которых из незаконного оборота изъято 5 килограмм драгоценных камней и металлов, а также 150 тонн золотоносной породы, которую преступники собирались промывать.
Так, родной брат Мамадбокира Мамадбокирова сидит за контрабанду 37 кг наркотиков, еще 10 членов его преступного клана также находятся в местах лишения свободы и двое в розыске по статье 200 УК РТ «Незаконный оборот наркотиков». Сидит в тюрьме за наркобизнес сын Толиба Аёмбекова - Абдурахмонов Махмадали Толиббекович, как и еще 5 членов его ОПГ. Пятеро членов ОПГ Шанбиева, в том числе и его родной брат Шанбиев Курбонджон Наврузбекович, также находятся в местах лишения свободы за контрабанду и незаконный оборот наркотиков. В общей сложности 56 членов ОПГ, которыми руководят поддерживаемые «независимыми СМИ» неформальные лидеры региона, отбывают тюремные сроки за наркотики.
Вот эти перечисленные три фактора, а также другие обстоятельства, привели к отчуждению и обособлению населения ГБАО от жителей других регионов страны. Среди местного населения в Бадахшане, особенно среди молодежи, часто звучит: «Мы не таджики, мы – памирцы». Ставший известным из-за своего скандального и неспортивного поведения Чоршанбе Чоршанбиев как-то сказал в ответ на слова одного из русских бойцов ММА, назвавшего его таджиком: «Таджика в зеркале увидишь, я — памирец».
По оценке российских экспертов, через ГБАО в период 1995-1998 годов переправлялось 150 тонн наркотиков. «Начиная с 1992-го по 1996 год, львиная доля контрабандных наркотиков поступала в Ферганскую долину через практически «прозрачную» таджикско-афганскую границу в Горно-Бадахшанскую автономную область (Таджикистан), и далее – в СНГ», — писал Зеличенко, офицер Международного Антинаркотического Проекта ООН «Ошский узел».
Стычки и конфликты между представителями центральной власти и местными лидерами, криминализация региона, когда под контролем боевиков оказались практически все сферы жизнедеятельности, привели к обострению отношений между центральной властью, пытавшейся навести порядок в ГБАО, и местными криминальными авторитетами, называемыми в независимых СМИ «неформальными лидерами» этого региона. Так что незаконный захват и насильственное удержание помощника прокурора, его избиение и моральное унижение – это лишь продолжение противостояния, длящегося десятилетиями. Сами местные жители говорят, что если Зиёбеков так искал справедливости, то должен был пойти к прокурору района, рассказать обо всем ему и потребовать увольнения помощника прокурора, который закрыл глаза на должностное преступление местного сотрудника милиции. Или даже посадить его за это преступление. Но наказывать молодого человека за то, что он предложил встретиться и обсудить проблему, возникшую у девушки – это больше похоже на поведение «пацанов на районе».
По факту захвата в заложники и разжигания розни областная прокуратура тогда возбудила уголовное дело и, судя по словам Файзова, неоднократно вызывала Зиёбекова и его подельников на допрос. Четверых из участвовавших в захвате помощника прокурора молодых людей задержали, было проведено следствие, и они были осуждены за совершенное ими преступление. Однако Зиёбекова задержать не удалось: когда в кишлак Тавдем пришли представители МВД, там собралась огромная толпа народа, и во избежание беспорядков и кровопролития, тогда было принято решение силовую операцию не проводить. Командующий внутренними войсками Сухроб Рауфзода провел беседу с жителями села и предложил им самим привести Гулбиддина Зиёбекова в Хорог. Представители авлода Зиёбековых созвонились с председателем области и попросили под его гарантии безопасности встречи с ним. О содержании беседы уже написано выше, и Зиёбеков решил, что проблема улажена. Руководство УМВД ГБАО несколько раз приглашало к себе брата Зиёбекова - Интизора, предлагая тому уговорить Гулбиддина явиться с повинной. Однако Зиёбеков, подстрекаемый еще одним криминальным лидером Рошткалинского района Амриддином Аловатшоевым и другими членами его группировки, отсиживался в своем кишлаке, все подступы к которому контролировались членами его группировки и авлода. Тогда на силовую операцию по задержанию Зиёбекова в правоохранительных органах ГБАО не решились, так как это могло привести к кровопролитию и возможным жертвам со стороны невинных граждан.
Лишь в ноябре прошлого года сотрудники местного ГКНБ, выехавшие на задержание Зиёбекова, сумели найти момент, чтобы в кишлаке не было большой толпы, и постарались задержать Зиёбекова. По словам одного из участников операции по задержанию Зиёбекова, у него на руках оказался пистолет, и он даже успел выстрелить из него. Как бы там ни было, закон позволяет сотруднику правоохранительного органа применить оружие, если преступник оказал вооруженное сопротивление. В таких случаях никакой команды на открытие огня на поражение не дается, и каждый из участников группы захвата самостоятельно принимал решение об открытии огня. Раненный Зиёбеков во время его доставления в больницу скончался, а уже пришедший в себя после проведения операции авлод Зиёбековых принес тело убитого к зданию областной администрации. Используя свои связи, родные Зиёбекова и Аловатшоева стали поднимать другие кланы – авлоды, и у здания администрации области стали собираться, в основном, молодые люди – представители ОПГ и примкнувших к ним родных из кланов Зиёбекова и других криминальных авторитетов этого региона. Собравшиеся стали требовать справедливого расследования гибели их земляка, но при этом сами стали нарушать закон, пытаясь ворваться в здание администрации, отбирая оружие у сотрудников милиции и забрасывая камнями представителей власти.
По оперативным данным, преступное сообщество в Хороге и близлежащих районах насчитывает до 2 тысяч человек, которые постоянно занимаются незаконным оборотом наркотиков и оружия, хулиганством, побоями и грабежом жителей других районов области и страны, оскорблениями на почве местничества.
Так, 27 декабря Мамадбокир Мамадбокиров позвонил депутату Маджлиса народных депутатов Горно-Бадахшанской автономной области Толибшо Насратшоеву, который до этого выступил по областному телевидению с осуждением действий молодых людей у администрации ГБАО, и пригрозил ему насилием, если депутат еще раз позволит себе делать такие заявления.
1 января этого года Мамадбокир Мамадбокиров, находясь рядом со зданием областного Управления образования, стал угрожать заведующему Гороно города Хорог Атобеку Шукурбекову, говоря, что за поддержку властей его люди сожгут личную автомашину Шукурбекова.
29 января он же, ворвавшись в кабинет на четвертом этаже здания Отдела образования, который использовался начальником областного Управления образования Лутфулло Наврузовым как жилое помещение, на почве местничества оскорбил Наврузова, а также избил его и приказал покинуть город Хорог. По словам Наврузова, Мамадбокиров оскорблял его и раньше, когда он был только назначен на должность заведующего областным Управлением образования, но тогда Наврузов не стал писать на него заявление, посчитав, что инцидент на этом исчерпан.
Затем он собрал в махалле Бархоруг членов своей ОПГ и, комментируя выступление Хакима Давлатзода, депутата маджлиса народных депутатов ГБАО от Дарвазского района, сказал, что сейчас власти, якобы, хотят разъединить их по территориальному принципу, и начал опять разжигать межнациональную рознь, говоря, что их унижают не таджики, а мугули, и что «мы свою честь и свою автономию никому не дадим».
3 февраля Мамадбокир Мамадбокиров, находясь рядом со зданием областного Управления образования, остановил служебную автомашину заместителя председателя города Хорог, в которой находились заместитель председателя города Гуломайдарова П. и главный редактор газеты «Оинаи зиндаги» (Зеркало жизни) Мародасенова М., и стал препятствовать осуществлению ими своих служебных обязанностей.
Мамадбокиров и ранее позволял себе такие же выходки. Так, 20 октября 2017 года он ворвался в здание областного суда и устроил допрос судье Косуму Абдурасулову, угрожая ему при этом огнестрельным оружием.
Затем он вышел из здания суда и остановил легковушку под управлением председателя областного военного суда Давлатманда Юсуфзода, публично оскорбил его и угрожал насилием.
В мае 2020 года, остановив рядом с центральным рынком города Хорог председателя джамоата Ванкалъа Шугнанского района Фарходбека Дарвозиева, Мамадбокиров в присутствии многих людей угрожал ему убийством.
По всем этим фактам в отношении Мамадбокира Мамадбокирова возбуждены уголовные дела, он официально вызван повесткой в прокуратуру области, однако Мамадбокиров вновь игнорирует вызовы и окружил свой дом членами своей ОПГ и авлода, прося при этом членов других преступных кланов и преступных группировок о поддержке и помощи.
Сама область существует в настоящее время, в основном, за счёт республиканского бюджета: 66% бюджета составляют субвенции Правительства республики. Немалую долю для населения автономного региона составляют переводы от трудовых мигрантов из ГБАО, а также поддержка со стороны структур, подчиненных духовному лидеру исмаилитов Бадахшана принцу Кариму Ага-хану IV. Однако львиную долю теневого бюджета составляют доходы от незаконной контрабанды оружия, наркотиков и драгоценных металлов.
При правильной организации экономики область могла бы иметь огромное влияние как транзитный пункт для китайских товаров из КНР в центральные регионы Таджикистана и далее в Узбекистан и Туркменистан, однако из-за разгула организованной преступности создать что-то подобное или другое производство в ГБАО пока невозможно.
Хайрулло Мирзамонзода,
проректор по международным отношениям ТНУ,
доктор юридических наук, профессор
_________________________________
